|
* * *
Желтеет осень пряным ароматом,
В рубины перекрасит изумруд,
Одарит листья серебром и златом,
Ну а потом, потом они умрут.
Ковром потёртым стелются под ноги,
Шуршат, ломаясь хрупко на ветру,
И дворники осенние дороги,
Ругаясь злобно, метлами метут.
Круговорот природы жизни тленной,
Что превращает золото в гнильё -
Закона нет иного во Вселенной
И дождь осенний тихо слезы льёт.
13.09.06
* * *
Не опущу глаза перед тобою,
Но ты в них видишь только бесенят,
Что шалой необузданной толпою
Кривляются и скачут, и шалят.
Не видишь. При тебе скрываю смуту,
Дрожанье губ и тонкость нежных рук,
Я прихожу как кухонная утварь,
Повешенная временно на крюк.
Ты думаешь - я сильная, умею
Летать, расправив крылья, как орёл,
Но при тебе я искренне робею,
Как протестант молитвою в костёл -
К тебе иду, незнанием объята -
С молитвой окрыленной на устах:
"Пусть будет кровь, разлука и расплата,
И сердце бьется как у малых птах,
Но мне быть надо для него любимой,
Мне надо просто БЫТЬ в его глазах
Или не быть, покуда моё имя
Не назовёт в священных образах".
14.09.06
* * *
Не простудись. Я повяжу на шею
Так долго вязанный смешной зеленый шарф.
Я по-другому просто не умею
Скрыть от тебя свой неуёмный нрав,
Который много раз меня подводит,
Как мяч бросает: снова рикошет:
Моя любовь в тебе не перебродит
Как резкий дух в прогорклых Ив Роше?
Скажи, что есть как солнечная искра
Земной кусочек, поднятый в пыли -
Такой случайный невесомый высвет,
Что рассмотреть с тобою мы смогли?
Не простудись. Я робкими руками
Тебе на шею повяжу свой шарф
И промолчу тебя под облаками,
На прозу жизни тихо променяв.
15.09.06
* * *
Рисует небо лилии в закате,
Багровится прожилками теней,
И засыпают листья ночью в злате,
Чтобы проснуться в грязи площадей.
Прекрасен город этим бабьим летом,
Листва одета в дивные шелка,
И журавлиный клин земным приветом
Под утро резко взмоет в облака.
А стая туч за городом клубится,
Ждет разрешения на холод и мороз,
Нахохленным воронам будет сниться,
Что это всё конечно не всерьез.
Ну а пока танцует осень в злате,
И блики рассыпает на людей,
Они идут в своих красивых платьях,
Пока еще не стало холодней:
Пока зонты, калоши и котомки
Не стали латами в суровой стуже,
И осень золотит багровой кромкой
Каёмку губ зеркально-чистой лужи.
Быть может, завтра дождь нахмурит лица,
Ну, а пока сияет детвора,
И бабушка соседка молодится,
И дворник улыбается с утра.
* * *
Я ворвусь к тебе как Lacrimoza,
Как органно-покаянный стон,
Как бесстыдно-желтая мимоза -
Шалым пламенеющим мостом
Между скукой, бытом и стихами,
Между покровителей и слуг,
Я своими быстрыми шагами
Для тебя лекарство ли, недуг?
Расцвечу словами многоцветье
Бури составляющей меня,
Ты скажи: я только междометье,
То, что может смысл изменять,
Или многоточие за словом
В сумерках карающих богов,
Как кипящим льется в душу оловом
Между точек, знаков и слогов?
Не молчи и не целуй мне руки,
Так привычен этот ритуал,
Я - лекарство терпкое от скуки,
И такого ты не принимал.
Я ворвусь к тебе как Lacrimoza -
Реквием осеннего дождя,
Ты скажи мне, милый, если можешь,
Что меня ты в это время ждал.
* * *
Скажи мне, милый, с чем меня рифмуешь:
С любовью ли, с тоскою ли, с постелью?
Скажи мне, что со мною не флиртуешь
Ты как художник с девственной пастелью!
Скажи, что ты не делаешь набросков,
В свои стихи мой помещая взгляд,
Лепя фигуру, руки, как из воска,
Пока тебя стихи не осенят?
К портрету, нарисованному в раме
Из черной этой траурной каймы
Несешь цветы своей прекрасной даме,
Что вдохновенью отдана взаймы.
* * *
Сон прочь.
Закусить губу.
Стон в ночь.
Я сама уйду.
Пусть ты
Мне несешь мрак.
Пустой.
Вот оно как.
* * *
У моего крыльца растет репейник,
Он силится, быть может, стать цветком,
Сорвите иль купите за копейку
Репейника простой колючий ком.
Небросок, истинен и весь снаружи,
Пусть вас не манит дивной красотой,
Он не обманчив, но он очень нужен
Такой колючий, дикий и простой.
В нём благородство гордости России,
Прямой и первобытной, без прикрас,
Он словно проповедник и мессия
Цветет впустую уж который раз.
* * *
Белый снег на дворе, белый снег.
Он на душу ложится покровом.
Одинокий идёт человек,
Ищет пищи духовной и крова.
Что бредешь ты в мятежной пыли
Снежной бури туманного века?
Ты огонь увидал издали
И искал своего человека,
Чтоб в картину осколки слились,
Их за жизнь подразбилось немало:
Не молчи, подойди, прикоснись,
Я тебя тоже долго искала.
* * *
В колодец снов внезапно упаду,
И окунусь в него, пластая руки,
И крылья мокнут в этой жгучей муке
Когда лицо твое во сне найду.
И сердце напророчит мне беду.
Лечу я вниз, теряя с крыльев перья,
Устало их я с кожи оботру:
В тебя, мой ласковый, давно уже не верю,
Когда отводишь взгляды поутру.
Зачем терзать запечатлённым ликом
Земную суть давно погасших чувств
И возвеличить ложь как часть искусств,
И просыпаться с подавлённым криком
Другого имени, в волненье диком?
Ведь жизнь не пройдена, живёшь черновиком,
А набело его ужель напишешь,
Когда ты стонешь, любишь, плачешь, дышишь
Скажи мне, не тая, скажи о ком?
Перелистнув, закрыли календарь,
Но жалко выбросить, хотя уже не нужен,
И постоянства жалкий вид натужен,
Как взрослому ребяческий букварь,
Но ты хранишь его, как всё хранили встарь.
Тебя ищу, по нитке акробатом
Иду вперёд, сорваться не боюсь,
И твоё имя будет в сердце свято,
Как святы мать, дитя моё и Русь.
В колодец снов внезапно упаду,
И окунусь в него, пластая руки,
Чтобы подняться ввысь и все разлуки
Себе на счастье, а не на беду
Во встречи превратить, когда найду
Тебя.
* * *
Меня учили привыкать быть нелюбимой
И не просить сестренок и щенят,
Молчать, читать, еще посуду вымыть,
Покуда спать ложиться не велят.
Меня учили молча слушать старших,
Учить уроки, кукол не просить.
Меня учили зубы сжать на марше,
Смеяться, если хочется грустить.
Меня учили в ласке не нуждаться
И не мечтать о сказочных мирах.
Меня учили горю улыбаться,
Когда ползёт сосущий в душу страх.
Теперь смотрю в глаза любимой дочке
И думаю чему бы научить?
Ей прошепчу: - Родная, доброй ночи,
Ты научись меня за нелюбовь простить.
* * *
В зеркально-чёрной луже - след корабля,
Размокший и ненужный - комок рубля,
Играли нынче дети - в моря и шторм,
Прохожий не заметил - и напролом.
Смеркается, и в окнах - повсюду свет,
Кораблики размокли - и моря нет.
И люди так играют - в любовь. В тоске
Живут и умирают. След на песке
Затерся новым следом или ничем.
Ты никому неведом. Да и зачем?
12.10.06
* * *
Я строю воздушные замки
В пустыне песка и ветра,
Я выйти пытаюсь в дамки,
Насчитывая километры.
Мой путь освещен луною
И свят не крестом и Богом,
Он призрачен как каноэ
В канале изящно строгом
Венецианских доков
И темных домов угрюмых,
Замолкших еще до срока,
В подвалах своих и тюрьмах,
В музейном величье стылом,
Шалеющих от изъянов,
С потухшим от плесени пылом
Кривящихся, словно пьяный.
Я зодчий своих видений
И мой мастерок - перо,
Я дочь своих заблуждений
Несчастный, слепой Пьеро.
12.10.06
* * *
Я постоянно бьюсь головой о притолоку,
Хотя я и невысокого роста,
И, кажется, что меня отовсюду вытолкали,
Неумело создали для жизни просто.
Что живу я совсем не в том измерении
И хожу по не тем, по неправильным тропам,
Как за решеткой в зоопарке олени,
А ведь им лучше головой в пропасть:
Коли не слышать в ушах свист ветра,
Коли не чувствовать кожей власть бури,
Коли мало свободы у света,
Коли нет залихватства и дури;
Чтоб рассвет в облаках заметить,
На вершине горы чтоб тебя встретить,
И любить так, чтоб душа ныла,
И принять всё - не имев тыла.
Я пойду в путь, поищу мира,
Чтоб не билась затылком моя сила,
Не роняла в грязь сердца и перчатки,
Где не будет настолько невыносимо
От души от своей отдирать заплатки.
Там, где не будут ярлыки вешать,
И выносить из избы сора,
Куда не пройдет ни конный, ни пеший,
Где нет ни праведника, ни вора.
12.10.06
* * *
Плечи твои обескрылели
Их растворила ночь
Как же теперь ты вылетишь,
Блудная неба дочь?
Ты распластаешь руки
Молча с окна шагнешь
Скажешь, что нет разлуки,
Скажешь - еще придешь.
Скажешь, по меридианам
Нить Ариадны видна,
Скажешь, томясь обманом -
Жди меня у окна.
Утром внизу увижу
В крови твоё перо
Я тебя ненавижу
За то, что жду всё равно.
Я на окно несмело
Встану, тебя кричу,
Коли ты вниз взлетела,
Значит, к тебе взлечу.
* * *
Я опущусь на колени и спрячу глаза
И моё кимоно будет ниспадать складками
Пряча от тебя мой стыд и желание,
Пряча изгибы моего тела и отсутствие белья,
Показывая лишь плавность хрупких рук и лодыжек,
Линию шеи переходящую в бесконечную дорогу вниз,
Туда, где скрыта тайная власть над миром
И бессилие перед дыханием любимого.
Мои глаза зажигают в тебе огонь и трепет,
И колыхание моих маленьких шагов
Бьет в твоё сердце, отсчитывая минуты
До той поры, когда ниспадет последний шёлк
С моей обнаженной кожи, и дуновение ветра
Не обсыплет меня лепестками цветов сакуры
Как твоими поцелуями, желанными,
Словно весенний луч солнца над миром.
* * *
Я скрываю от тебя своё желание и боль моего сердца,
Которое стучит, как маленькая испуганная птица
В попытке вырваться, взлететь к небу, обжечься солнцем,
Только бы не терпеть ту сладкую муку, которую ты причиняешь,
Играя со мной, как маленький ребенок забавляется с бабочкой,
Стирая пыльцу с её крыльев, безжалостно обрывая их
И следя, как, медленно кружась, падают они в грязь,
И как маленький червячок, извиваясь, ползёт в бессильной попытке
Подняться к небу. Прости меня, прости за то, что я дала тебе силу,
Силу жестокости власти - этот дар не приносит счастья владеющим,
Он губит души и калечит тела, он проклятие избранных Богами:
Хочешь, я подарю тебе иную силу - силу создавать новые крылья
И владеть даром благословления всего живущего на этой земле?
Хочешь, я подарю тебе дар пророчества, который приведет тебя ко мне
Через миллионы веков ожидания, невстеч, необъятий, нежизни?
Чего ты хочешь? Ведь мы уже встретились и этот миг
Не в силах повернуть вспять ни один Бог, ни одна Вселенная, ни одна сила:
И я не могу уйти, пока ты держишь эту птицу-бабочку в руке
Не зная то ли отпустить её, то ли оборвать крылья:
* * *
Мое тело татуировано картой мира
И на нем пульсирует маленький земной шар.
Увеличиваясь в размерах, он растет и растет,
И постепенно становятся видны страны, города,
Улицы, крыши домов, машины, люди:
Растет земной шар, и я ищу на нем твой дом,
Тебя, чтобы рассмотреть твои глаза,
Заглядывающие в моё сердце и вопрошающие:
Ты есть?
* * *
О! мир красив! Но мы в нем лишь нелепы,
И чванства суетного пышнотелы склепы
Скрывают прах чеканностью табличек,
Но прах молчит - навеки обезличен.
* * *
Опять глядишь лукаво в циферблат,
А говорят: часы влюбленным чужды,
Другие их совсем заботят нужды,
Когда глаза любовию горят.
Но ты молчишь, глаза отводишь в сторону
И нервно теребишь своё кольцо,
Рассудком рассчитаешь время поровну,
Когда пора стать мужем и отцом.
А стрелки всё бегут неумолимо
И вновь за кругом совершают круг,
Себя ты величаешь словом друг,
А я желала просто быть любимой.
* * *
Cидим с тобой в кафе за чаепитьем,
Я вдруг случайно поднимаю взгляд
И понимаю чувственным наитьем -
Твои глаза так пристально глядят:
Глядят и словно молят понимания,
Лаская очертанья моих губ,
Ресницами прикроется желание
Надеясь, что, быть может, не поймут.
А руки гладят чашку по окружью,
Стремясь коснуться вовсе не её,
И палец чертит на столе по луже,
И имя проявляется моё.
Но ты молчишь, и робкое дыхание
Стыдливо докоснется до щеки,
Окончилось еще одно свидание
Оставив след печали и тоски.
* * *
Багряным отрезом на платье
Томится полоска зари,
И облачно-жданные сватьи -
В порту их стоят корабли.
Какой-то художник мазками
Раскрасил лиловый закат,
Телегами или возками
Плывут они дивные в ряд.
Плывут и красуются глазу,
Как-будто они на балу,
Рубины, сапфиры, топазы
Роняют в туманную мглу.
Березы же тянут к ним руки
Любовною страстью томясь,
А тучи всё плачут о муке,
О том, что уйдут, не простясь.
Синяя птица
Тильтиль и Митиль заблудились в мирах для взрослых,
Где зло и жестокость танцуют и правят бал,
И миф Синей Птицы от ужаса прянувшей в космос
Рассыпался бисером битых кривых зеркал.
Идет человек сквозь миры паутины и пыли
Домов, чьи зеницы окон уж пусты и незрячи,
Глаза их и души давно забытьем раздавили,
Скелеты нелепо торчат и молитвой не плачут.
Тильтиль и Митиль, победите болезни и злобу,
Найдите скорей эту птицу, чтоб дар запереть,
Его на потеху показа несытой утробе
Несите, чтоб птица смогла еще раз умереть.
* * *
Система отраженного луча
Из Зазеркалья непарадных комнат
Идет вороной, крылья волоча,
И тьмою свет безгласный переломан.
И закоулки, темные углы
Осветятся и сгинут зеркалами,
Воронкой безутешной мглы
Со светом что боролась на татами.
Ты есть ничто - система есть система,
Но переломан и извилист путь,
Лишили снова глаза Полифема,
И ты о свете тоже позабудь.
* * *
Танго любви когда-нибудь станет танго смерти,
Ведь ничто прекрасное не вечно на этой земле,
Но покуда наша земля всё еще вертится,
Будет танго на чьей-то ладошке упрямо теплеть.
Будет музыка, будет маэстро неистовый
Всё наяривать, музыкой этой живя и дрожа,
Будет всполохом взглядов лучей аметистовых
Кто-то в танго играть, для любви ворожа.
Статуэтка фарфоровой хрупкой Прекрасной Дамы
Разобьется от рук неумелых партнера по танцу,
Это танго любви превратилось в воздушное "Амен",
Тише, занавес. Люди! Молчите! Не надо оваций!
* * *
Марине Цветаевой
Я украду у тебя твои детские сны,
Твои глаза - полные слез и боли
От того, что вместо жданной весны -
Ледяная тюрьма январской неволи.
Я украду у тебя наивное сердце,
Полное любви к замерзающим воробьям,
Я украду осколочно упавшее скерцо
И пойду по кровавым твоим следам.
Я украду твой вдох, украду и выдох,
Что в любовной истоме паром взлетит,
И от этой земли в небеса изыдет,
Словно ангел серебряный зазвенит.
Я украду твой взмах руки лебединый,
Что застынет в вечность в моих глазах,
И вопрос философский, по-детски наивный:
Почему мы все превращаемся в прах?
Почему? Не все. Ты жива, Марина!
Ты в устах и сердцах миллионов душ
И твой пух стихов весны тополиной
Призовет её средь январских стуж.
* * *
Дети болтают как водопады
Слов, эмоций, пережитых чувств,
Печальны они бывают иль рады -
Искренность лучшее из искусств.
Глаза их светятся Божьим светом,
Устами их глаголет сам Бог,
В каждой улыбке и с каждым приветом
Сути скрижалей таинственный слог.
Слышишь, журчат ручейки по миру?
Слышишь, сливаются в водопад?
Души их просят у взрослых мира,
Только у взрослых в их душах - ад.
* * *
Я иду по городу, мокнущему под дождем,
И мерзлые ветви деревьев - как сердце моё,
Опечаленное разлукой и звуком одинокого саксофона,
На котором играет в пустом переходе музыкант.
Я иду и думаю о том, что подарки судьбы могут быть жестокими,
Но хорошо, что они есть, хорошо, что есть ты,
Потому что это свет в конце туннеля серости и одиночества,
Это луч от маленького огонька свечи, который может погаснуть,
Но пока он теплится - ты живешь, потому что знаешь, что твоё Я
Есть еще где-то на другом конце света, как и в тебе - есть частица
Чьей-то души. А когда в сердце двое - одиночества нет.
* * *
Поёт гобой
И я с тобой
Прощаюсь вся в слезах
Поёт гобой
Про сон с тобой
Про ночи в поездах.
Кривит луна
Обрывки сна
Хватаюсь за мираж
Но я одна
И пью до дна
Ненужный эпатаж.
* * *
Черное - белое, черное - белое.
Черной доски нелинованность смелая,
Белой бумаги нетронутость шалая,
Капля чернил на пере разудалая:
Мелом пишу я по школьной доске,
Черным пишу я на белом листе.
Белыми строками по переходу
Ноги шагают в асфальтовом броде.
Черною ниткою белую кожу
Штопает врач подуставший похоже,
Белым зигзагом в чернеющем небе
Катятся молнии в трепетной неге.
Жизнь полосатая: черная, белая,
Только за ней не смогла, не успела я,
Черною тропкой за белой дорожкой -
Вот она я, подождите немножко!
* * *
Алиса играет ежами в крокет,
Алиса раскрасит цветочный букет,
Чтоб алые розы сменили свой цвет.
И станет червонным трефовый валет.
Алиса нырнула в колодец-нору,
И видно с ней кролик затеял игру:
И надо понять, в чем таится секрет,
Но вот чудеса, ведь разгадки-то нет!
Всё более странным становится свет,
Куда ни взгляни - там какой-то запрет,
Запутан, извилист игры лабиринт
Играете в сквош, получаете винт.
Игра в дурачка и игра в поддавки,
И правила очень просты и легки:
Играйте без правил, всё это кино,
А значит и тут всё давно решено.
Алиса играет ежами в крокет,
Поможет ей в этом червонный валет,
Но нету здесь правил, всему вопреки
В награду лишь смерть обретут игроки.
* * *
Вчера вовсю свистел ветер,
И страшно дуло из окон,
Твой образ был во мне светел,
Твой образ был во мне соткан
Из дуновения стужи,
Из сладких снов пряных,
Из снеговых кружев
И ножевой раны.
Сиял звездой черной,
Рыдал чужой страстью,
Искал путей торных,
Ко мне летел, ластясь,
Но холодны очи,
Объятья льдом студят,
Ты среди всех прочих -
Тебя же не будет:
* * *
В случайном отблеске зари
Иль притаится может в луже,
В груди орла она парит,
Крупою снежною завьюжит,
И кошкой ластится к ногам,
Как смех ребенка серебрится:
Не льни молитвою к Богам -
Любовь в тебе одном таится.
* * *
Приступ меланхолии, хандры,
Заболеть любовью и стихами,
Заново в самой себе открыть,
Что прошлись по сердцу сапогами...
Скоро снег очистит эту грязь,
Развернет ковер свой белоснежный,
Я сменю как кожу ипостась,
И ко мне вернется слово нежность.
* * *
Это я пробежала мимо,
Испугался и не заметил,
Превратился в немого мима:
Это я - твой шальной ветер,
Наваждением черной кошки
Между мраком и светом льдинки:
Собираешь сомнений крошки
Под рыданье слепой сурдинки...
* * *
Героем стать? Что может быть глупее?
Лишь мягкая игрушка за диваном.
В мечтах ты как в дыму кальянном,
Который сладкий сон тебе навеет...
Коль изначально нет тебя во сне,
В бреду соединившим губы с сердцем,
В аллегро увлекающим иль скерцо
То это просто значит, что ты не...
Не существуешь, рыцарем иль мимом,
Или игрушкой - это всё равно,
Когда по жизни вам двоим дано
Пройти по этой жизни мимо...
Друг друга в ней не разглядев в тумане.
Твоя иллюзия, увы, тебя обманет.
* * *
На улице всё снегом замело
Ковром покрыто белым-белым
И на душе моей так пусто и светло
И нет тебя, и ничего не сделать.
И не дозваться, не вернуть твой лик
Он стал чужим и в общем-то ненужным
Исчез внезапно, так же как возник
И мое сердце о тебе не тужит.
Я по узорам ледяным стекла
Вожу рукой и снег слезами тает
Моя душа любовью истекла
И медленно и тихо засыпает.
Мурлычет кошка, лижет пальцы мне,
Всё так спокойно, мир остановился,
Я говорю с улыбкою луне:
Любовь прошла, а свет не изменился.
* * *
Ты как ребенок: весела, смешна,
Взлохматишь волосы - как серый воробьишка,
Когда проснешься утром ото сна,
Похожая бываешь на мальчишку.
То кинешь взгляд как острое стекло,
То превратишься в даму полусвета,
А прочитав романы де Лакло
Опасных связей сочинишь сюжеты.
В тебе сидит порою штук по сто
И ангелов и бесенят игривых
Не изменяйся, погоди, постой
Ты так как есть поистине красива.
|