Перевод с болгарского: Васил Попов (1930 – 1980) - "Школа на пенсии"
Школьники вырвались во двор с криками, и оконные стекла задрожали. Полетели снежки, дети, крики. Учитель Златанов грелся у печки, Робов курил у окна и рассеяно посматривал наружу из-под набрякших век. Горбанова писала в журнал, занося отсутствующих. Все было на своих местах – свет в маленьком вертящемся земном глобусе, карты, чучело ястреба, коробка с мелом, на месте были и школьные запахи – мела и черной доски, чернил и бумаги, мокрой тряпки, горящей печки, детской одежды и растаявшего снега.
Димов вышел наружу. На дворе все стихло, дети исчезли. На снегу не было заметно следов, да и на стенах не красовались отметины от разбитых снежков. Школа возвышавшаяся только на три этажа, с неухоженным двором застыла в одной слишком долгой перемене. Там, рядом с дверью, Димов приостановился, чтобы еще раз увидеть пожелтевшие некрологи двух учителей. Фотография Златанова вышла немного нечеткой, зато Робов получился похожим – с такими же набрякшими веками, полными щеками и черными, как в молодости, волосами.
Димов вышел со двора, чтобы оставить на снегу следы. Они оказывались одинаковыми в мокром, легко поддававшемся и похрустывающим под ногами снегу, устилавшем землю. Димов сгреб его в горсть, и снег обжег руку. Он слепил ком и запустил в стену школы. На девятом снежке устал, но на фасаде уже красовалось девять следов, которые скоро растают, снег-то подтаявший.
На крутой дороге где-то ниже школы прогудел автобус. Димов находился к нему спиной, но знал, что там девять детей из села, потому что сегодня понедельник. Они отправлялись каждый понедельник в Корию, и со следующим рейсом возвращались в субботу к родным. Автобус отошел быстро, Димов обернулся, и взглянул на тропинку, по которой каждое утро проходили сто восемьдесят детей и к обеду возвращались обратно, торопясь домой. По этой тропинке ходили селяне, чтобы посмотреть представления в большом школьном зале и по ней же шли назад, возбужденные и уставшие, угнетенные или развеселившиеся зрелищем. Сейчас она покрыта слоем снега.
После того, как отметил отсутствие ста восьмидесяти детей и двадцати учителей, Димов остановился перед окном своей комнаты. Не видя внутри людей, различал в стекле себя, с пожелтевшим лицом и поседевшими волосами. Он надел шапку, и седина скрылась, зато глаза стали заметнее.
- Все отсутствуют. – сказал он.
Отражение усмехнулось.
- И парты отсутствуют, товарищ директор, - сказало отражение, - их вынесли и вывезли грузовиками. И поставили длинные крашеные столы. Отвезли их в Корию, где сейчас школа.
- Школа? – переспросил тот, не расслышав. – А сейчас, что осталось в классах?
- Ничего, - ответило отражение. – Только внизу, в столовой, за сундуком лежит глобус.
- Знаю, - сказал Димов. – Помню, однажды там как раз отклеилась Австралия. Я ее дорисовал. Заберу глобус домой. Континенты на месте, реки на месте и океаны тоже. Может быть, я еще его кому-нибудь покажу. Если Австралия опять отклеится, я ее снова нарисую. Я всегда могу нарисовать один континент.
- А звонок здесь. – сказало отражение.
- Знаю, - кивнул головой Димов.
Он тронулся вслед за отражением и вошел в пустую школу. В столовой его ждал целый земной шар, Димов поднял его и отряхнул от пыли. Австралия, некогда дорисованная им, никуда со своего места не делась. И континенты находились на своих местах, и реки, и океаны. Он завертел глобус, они понеслись и слились в одно – суша и вода, моря и горы. Димов остановил земной круговорот, и в кофейного цвета углублении на Балканах увидел свое село, с построенной когда-то добровольным трудом школой. Когда он ее увидел, все вернулось.
- Вторые и третьи классы должны выйти во двор и построиться. – произнес он, и его голос, отразившись от стен, полетел, утяжеленный, наверх.
Классы не выходили и не строились, а Димов продолжал подниматься по лестнице. Остановился перед дверью второго класса.
Внутри было тихо. Перемена закончилась, и ученицы ждали, когда начнется урок географии. Димов усмехнулся, схватился за холодную ручку двери, но не открыл ее. Пошел довольный, дальше по коридору, держа в руке глобус.
И перед следующей дверью не остановился, - прошел мимо, как проходил много раз, одним мимолетным взглядом, проникающим через нее, наученный видеть и знать все, что творится внутри. И сейчас кинул тот всевидящий и всезнающий взгляд и отошел. Остановился перед маленькой дверцей дымохода. Поискал наощупь внутри в мягкой старой саже. Нашарил рукоятку и освободил звонок. Обтер его от сажи и стремительно вышел из коридора.
Оконное стекло в коридоре было разбито, и когда Димов дошел до него, то не смог увидеть свое отражение. Видел отражение своего села, отражения домов, накладывающиеся один на другой, изображения холмов, и над ними белый, вечный образ Балкан. Тогда Димов услышал, как прозвенел, призвавший его звонок.
По дороге, тянущейся мимо оврага, проехали телеги, груженые дровами. Йордан Брыснаря остановил коней, прислушался и кликнул Юрдека, ведшего переднюю телегу:
- Эй, Юрдек!
Юрдек натянул поводья, и сказал:
- Что там, Йордан?
- Слышишь, звонок?
Юрдек прислушался.
- Я его слышу. Но откуда идет звон?
- От школы. – ответил Йордан Брыснаря.
- От школы ли? Ты не перепутал? Кто может звонить в школе? Ее же закрыли, не так ли?
Кони тяжело дышали и вертели мордами, потными от тяжелой работы, иногда поглядывали назад.
- Я точно тебе говорю, что из школы, но не в этом дело. – сказал Йордан Брыснаря. – Посмотри на коней, и они оглядываются назад. Я знаю этот звонок, Юрдек.
- Хм. – сказал Юрдек и почесал голову рукояткой хлыста. – А не открыли ли нашу школу снова, Йордан?
- Слушай, Юрдек, - сказал Йордан, - Давай быстро отвезем дрова на хозяйственный двор и сразу вернемся, проверим, почему звенел школьный звонок.
И они погнали коней по дороге.
И бабка Велика услышала звонок тут же, как только открыла соседские ворота. Дед Димитр Столетник вышел в очках и старой шапке. Бабка схватила его за ухо и прокричала, приблизив губы:
- Звонит звонок, дед Димитр!
Столетник услышал эхо звона, ворвавшееся в его мысли, хотя в его ухе было много школ, звона и мыслей.
- Какой звон, говоришь?
Та снова его ухватила за ухо:
- Школьный, какой! Школа закрыта, но сейчас май, вдруг возьмут да откроют?
- Да вряд ли. – удивился дед Димитр. – Зачем ее тогда закрывали?
Бабка Велика махнула рукой и отпустила дедово ухо. Когда они вышли наружу, то увидели на дороге нескольких прислушивающихся к звону стариков.
- Пойдем к школе. – сказал один из них. – Если звонят, значит, есть причина.
- Идем. – поддержал второй. – Может что-то важное случилось, раз звонят.
И они пошли к школе. Бабка Велика отправилась с ними. И из Барагана подтянулся народ. Только дед Димитр остался на солнце у ворот и слушал. В его ушах звонок звенел как огромный тяжелый колокол. Почему били в колокол?
| |||||||||||||||