Зимбабве на Рождество
Мария сидела дома одна и глядела в окно. Падающий крупными хлопьями снег, медленно ложился на землю, укрывал деревья, машины, дома, красиво кружился в тусклом свете фонарей, - в общем, весьма обычная зимняя картина, типичная для Рождества. Но настроение у Марии было не праздничным. Нельзя сказать, что у нее всё шло плохо, но и хорошо тоже не было. Близких рядом - никого, с работой тоже как-то не складывалось, муж уехал в длительную командировку на целый год в Зимбабве и похоже возвращаться не спешил, даже звонил нечасто. Сказочное слово Зимбабве казалось ненатуральным, как ириска, которая приторно и тягуче застревает на зубах, и звучало ехидной насмешкой, словно выражение – муж ушел к любовнице.
«Олег… человек, за которого я выходила замуж, замирая от счастья, когда он надевал мне на палец кольцо и клялся быть со мной и в горе и в радости… Почему, когда люди расстаются надолго, между ними словно рвется какая-то ниточка, связь, и всё становится по-другому. Я так плакала, когда он уезжал… Мы договорились, да, что нам нужны деньги, и эта поездка важна… Но так плохо, одиноко… А он там, где тепло… Говорят, что уезжающему всегда легче, чем тому, кто остается. Наверное, это правда. Неужели - всё? Мама говорит: «Найдешь себе другого». А если я не хочу… другого? Тогда что? Мы были счастливы вместе. А что сейчас? Где его дурацкие шуточки, разбросанные по всей квартире носки, записочки, оставленные на холодильнике, ласковые любовные смс-ки?.. Мне холодно… холодно в двух шерстяных свитерах под теплым одеялом, потому что его нет рядом. Я так устала ждать. Иногда мне кажется, что в мире наступила полная тишина и кругом серая пустота, и ничего не хочется…»
Мда… зачем готовить еду, идти в церковь, зажигать свечи, гадать, как когда-то в детстве на кофейной гуще или на колечке, покачивающемся на волоске… с подружками-одноклассницами, замирая от восторга и ужаса, сладкими волнами прокатывающимися по позвоночнику и тянущими низ живота непонятным томлением. Зачем всё это? Зачем библейское имя М-А-Р-И-Я, данное матерью? Реальная жизнь не оставляет места сказочным историям. Она вспоминала, как рыдала в детстве над рассказом Ганса Христиана Андерсена «Девочка со спичками», вспоминала, что потом долго отказывалась брать в руки его книгу, ненавидя автора за ту историю и еще за одну – «Девочка, наступившая на хлеб». Почему так? Ведь так же нельзя. Вспомнив, она передернулась – это осталось в ней на всю жизнь – неприятие подобных историй. Жесткосердность автора к своим персонажам, жизни - к людям, бога к верующим…
«Блаженны нищие духом…» Почему блаженны? У них же не было выбора, и дух тут ни при чем – нищие не выбирают путь свой, не от силы духа он, оттого, что просто так сложилась жизнь. Блаженны… значит, счастливы? Нет, вряд ли. Или это в значении другом… и тогда, став блаженным, можно не страдать от боли, голода, холода, одиночества, тоски?.. Да и откуда взять этот дух, силу, чтобы воспрять и верить и нести добро и свет в мир?
Мария вспомнила свою подругу Лизу, которая пела в церковном хоре в одном из московских монастырей и время от времени рассказывала о том, что творится в божьем приходе. Оказалось, что бесы сильно искушают святых отцов и не дают им покоя, смущают разными греховными мыслями, толкают на безрассудные поступки, на похоть, чревоугодие, алчность… Как исповедоваться служителю, когда он сам грешен?
Выйти бы в магазин. Надо купить хлеб и сигареты. Можно еще бутылочку красного в честь праздника, ну и так, немного согреться. Сочельник. Сразу на ум приходит позапрошлый век, бубенцы летящей тройки, старинные картинки, уютный дом, в котором собирается большая семья за праздничным столом в нарядной одежде, с улыбками и предвкушением чего-то прекрасного. Хрусткая блестящая бумага, в которую завернуты подарки, перевязанные шелковыми лентами… И еще балы, благоухания духов и свечей и чей-то хрустальный смех, колокольчиками рассыпающийся в отдалении… Гости, вваливающиеся с мороза в тепло и блаженно вдыхающие кухонные ароматы, потирая замерзшие негнущиеся пальцы, с трудом расстегивают пуговицы, пристраивают тяжеловесные пальто и шубы на вешалки, готовые рухнуть под грузом зимнего гардероба, а потом с торжественной и загадочной улыбкой достают подарки…
Решительно поднявшись, Мария направилась в коридор, сняла с вешалки дубленку, сунула ноги в сапоги и, накинув на плечо сумку, быстро вышла из квартиры, стараясь не думать о том, что на улице промозгло и холодно.
Осторожный черный и влажный нос медленно высунулся из подвала, нюхая острый колкий воздух. Медленно и нерешительно на белый мягкий ковер снега вылез маленький пушистый комок, за ним выкатились еще два, а потом неторопливо и грациозно появилась она – кошка. Оглядывая своих несмышленых детей, радостно тычущихся носом в снег, огляделась по сторонам. Опасности не было. Она чуяла ее за версту, но сейчас всё спокойно. Скоро должна подойти одна весьма почтенная особа, которая кормила их рыбой. Пора показать ей, что в семье пополнение, может быть, человек догадается, что не мешало бы увеличить ежедневную порцию? Зима отнимает много энергии. Дети еще пьют материнское молоко и спят, прижавшись к теплому маминому животу, а вот ей надо восстанавливать силы. И к тому же одних оставлять малышей опасно. Она помнила, как, когда-то, уйдя на поиски пищи, оставила тех, других детей в теплом подвале, а, вернувшись, нашла маленькое окошко зарешеченным, заваренным стальными полосами, так что пролезть обратно уже не представлялось возможным. Метавшись в поисках более менее большой дыры или хоть какого-то выхода, вернее входа – она звала их к себе, но малыши были слишком малы и только безутешно пищали, забраться наверх к окошку, они не могли. Все дни, пока они умирали там, в одиночестве, она просидела перед этой жестокой решеткой и умоляюще смотрела на прохожих, но их ноги проходили мимо, никому не было дела до ее материнского горя. Только тогда, когда она почувствовала, что малейшее проявление жизни ушло из подвала, что дети покинули этот мир - ушла, не оглядываясь. С тех пор прошло много времени, и она старалась не вспоминать о той истории, просто всегда была осторожной и не уходила никуда без детей. Теперь три ее малыша знакомились с таким забавным понятием как снег, и она снисходительно смотрела на их детские игры, ожидая с нетерпением еды.
Но вот и она, кормилица. Доброе и немного усталое лицо, пальто, пахнущее домашним уютом, рыбой и докторской колбасой, старенькие войлочные ботики, о которые так приятно тереться боком…
- Умница моя, детишек вывела погулять на Рождество? Ты моя хорошая, - раздался знакомый голос. – Ах, какие прелестные котята.
Женщина умильно разглядывала малышей.
- Что там такое, Васильна? – спросил кто-то сзади.
- Погляди, Мария, какая прелесть! – обернувшись и узнав соседку, позвала женщина.
- Да, симпатичные. Они все хорошенькие, когда маленькие. Я в магазин. Вам чего-нибудь купить?
- Да ты вон лучше им купи, или вот возьми себе подарочек на Рождество! Это же тоже живая душа, и тебе веселее будет.
- Ой, Васильна, не уговаривай. Мне дома еще такого блохастого не хватало. Всю квартиру загадит, они же дворовые, не приученные.
- А ты и приучишь. Кошки вообще смышленые.
- Нет-нет. Благодарствуй. Я уж как-нибудь так.
- Ну, как знаешь. Я бы взяла одного, но куда я всех-то дену?
- …с Рождеством, Екатерина Васильна!
- И тебя так же, Машенька!
Мария направилась в магазин. Поскальзываясь на раскатанной пацанами дорожке, думала о том, какая же хорошая женщина Екатерина Васильевна, добросердечная, милая. Вот, не лень же ей ходить кошек кормить. В магазине глаза сами стали отыскивать рыбу и кошачью еду – праздник всё-таки. Что ж я, совсем бездушная? Куплю пару пакетиков с едой. Пусть их…
Брать животных в дом Мария зареклась три года назад, когда подобрала на улице маленького котенка, еще полуслепого, неловко стоящего на лапках, слепо тыкавшегося в картонные стенки коробки. Почему-то он очутился там один. Тщедушное тельце кишело паразитами, и оказалось так больно смотреть на это маленькое умирающее существо. Она сжалилась и забрала его домой, назвав Лаки - счастливчик. Муж тогда в насмешку обозвал ее - мать Тереза, а она, благо была в отпуске, взялась выхаживать кроху. Вымыла его с дегтярным мылом, вытерла насухо, чтобы не простудился, и осторожно подсушила феном. Потом выкармливала из пипетки, массировала ему животик, гладила, нашептывая ласковые слова. Он прожил у нее три дня. В последний день уже было видно, что малышу плохо. Он закатывал глазки и постоянно жалобно ее звал, попискивая всё слабее и слабее. Мария держала его на руках, в отчаянии, не зная, что предпринять. В ветлечебнице, куда она позвонила, сразу сказали, что такому малышу помочь не смогут. Шутка ли, ему и отроду было дней пять, не больше. Вот она и сидела, держа его на коленях и поглаживая по маленькой головке и дрожащему тельцу. Ночью он умер. Наутро она похоронила его в лесу и потом еще двое суток рыдала, коря себя за то, что не сумела спасти. Выйдя же на улицу, в изумлении наткнулась взглядом на машину, стоявшую у соседнего подъезда, с необычным номером LUCKY.Что это было? Знак? Но какой? Мария не знала, но от сердца немного отлегло, словно это он давал ей понять, что не сердится, что благодарен за то, что пусть на три дня, но она продлила ему жизнь, что он умер не в одиночестве, что всё хорошо…
Мария медленно возвращалась домой, бережно неся себя по скользкой тропинке. На подходе к дому увидела уже целую делегацию, состоявшую из Васильны и соседки с первого этажа – Карповны с малолетней внучкой Верочкой.
- Ну, что, Мария, давай, подходи. Мы тут на Рождество решили доброе дело сделать. Давай-ка усыновим детенышей. Вот, выбирай. Мы с Карповной тоже возьмем. Это божье дело. Морозы грядут, завтра до минус тридцати обещают. Подохнут же…
Мария открыла рот, посмотрела на умоляющие глаза маленькой Верочки, и вдруг, повинуясь бесшабашному импульсу, кивнула:
- Возьму. Этого. – подхватила подкатившийся к ней серый комочек и тут же спрятала запазуху – отогреть. Тот затих, немного пошебуршился под шарфом и довольно заурчал.
Кошка настороженно взглянула на людей и вопросительно мяукнула. Васильна нагнулась к ней и сказала:
- Не беспокойся, твои детки будут счастливы и в тепле. Их никто не обидит.
Подхватив оставшихся котят, Карповна с Верочкой, Васильна и Мария направились к дому. Кошка осталась сидеть на снегу одна, перед пластмассовой тарелкой с уже подледеневшей рыбой. Ей было одиноко и неуютно, она не понимала, зачем забрали ее детей. В ночном небе зажглась яркая Рождественская звезда, словно напоминая о празднике, чудесах и сказке. В окнах домов ярко и торжественно светились разноцветными огоньками наряженные елки, тени людей мелькали в туманной дымке занавесок. Верочка уже спала, радостно улыбаясь во сне своему новому маленькому другу, сопящему в кукольном домике на мягкой подстилке. Васильна тоже устроила своего нового постояльца с комфортом, и теперь довольно пила на кухне чай с сушками, макая их в горячую жидкость. Мария… Мария сидела и смотрела на полосатого серого котенка, размышляя о том, как же его назвать – ведь это всё равно что дать новую жизнь. Она просто боялась. А потом как-то вдруг сразу пришло в голову, что можно дать ему имя Зимбабве. Пусть будет Зимой или, нет, Зямой. Кто его знает мальчик он или девочка, но даже если и мальчик, Зяма вполне подходит. И вовсе это слово не тягучее, не ехидное, а наоборот, теплое, немного смешное и какое-то детское.
Что-то странно и тоскливо толкалось Марии в грудь. Она задумалась, отогнала пришедшую в голову мысль, потом подошла и взглянула на градусник. Схватив с вешалки пальто, в одних тапках на босу ногу сбежала по лестнице и, приоткрыв дверь подъезда, позвала:
- Кис-кис-кис!
- Мяу? – раздалось неподалеку.
- Ладно уж, пойдем. Рождество же. – Произнесла Мария и пошире распахнула дверь. – Давай побыстрее, холодно.
Животное осторожно и неторопливо, словно не веря происходящему, проскользнуло в подъезд и остановилось, вопросительно глядя на женщину.
- Поднимайся, - сказала Мария.
В квартире кошка первым делом кинулась к своему детищу и, удостоверившись, что с малышом всё хорошо, облизала его, а потом расслабилась и замурлыкала.
Мария налила ей в блюдечко молока, и достала пакетик с купленным сегодня кормом. Неожиданный звонок в дверь заставил ее вздрогнуть.
- Кто там? – не дожидаясь ответа, она распахнула дверь. – Олежка?
На пороге стоял улыбающийся муж.
- Не ожидала? Я решил сделать тебе сюрприз, но, похоже, у меня их будет для тебя целых два.
Он распахнул полы пальто и достал оттуда котенка.
- Вот, подобрал. Я же помню, как ты трепетно относишься ко всякой живности, а на улице мороз. Я решил, что на Рождество это будет хорошим подарком. Как назовешь?
Мария расхохоталась и обняла мужа.
- Проходи, - выдавила она, смеясь. – Боюсь, у меня для тебя тоже есть два рождественских сюрприза. Да еще каких!
Декабрь 2007
| |||||||||||||||