Игра
Эту историю мне рассказал Петр Иванович Васильчиков, генеральный директор ООО "...", впрочем, не будем называть компанию, которая денег за PR мне не платила, и честно говоря, Петр Иванович даже не подозревал о том, что я журналист. Мы случайно познакомились с ним в самолете. Просто он жутко боится летать и поэтому перед полетом основательно принимает на грудь, ну, а потом его тянет рассказать кому-нибудь о своих подвигах, похвастаться умом, смекалкой и сообразительностью. Вот я и подвернулась под руку, весьма удачно для нас обоих. Слушать - одно из главных моих достоинств. Так что история эта получена из первых рук и абсолютно достоверна.
Налоговую мы ждали давно, но она всё как-то не приходила и не приходила. Вроде бы и документы подчистили, а всё уж лучше бы побыстрее, знаете ли, с глаз долой - гора с плеч (Петр Иванович спутал вторую часть пословицы, в оригинале она звучит: "С глаз долой - из сердца вон", но я предпочла стилистику его речи оставить. Уж очень самобытно звучит). Девушки наши из бухгалтерии уже расслабились, к тому же у главбуха, Марьи Леонидовны, день рождения наступил, и она по этому поводу кучу снеди нанесла в офис и некоторое количество спиртных напитков. Я иногда на это глаза закрываю, сам не без греха, тем более, что Марья Леонидовна человек незаменимый, просто виртуоз в своем деле, единственный ее недостаток это габариты - под ней все офисные кресла дольше месяца не живут, а это тоже, знаете ли, определенная статья расходов. Но я терплю, оно того стоит. К тому же корпоративный дух надо соблюдать, чтобы команда была сплоченная. Марья Леонидовна в силу своих габаритов на пейнтбол с нами не ездит, на конные прогулки тоже - лошади шарахаются от ужаса, а вот выпить любит, хотя и дело знает. Дама она веселая, компанейская, может и анекдотец смешной рассказать, соленый, и беседу поддержать - уважают ее у нас, со всех сторон профессионал.
Так, вот, в самый разгар застолья, уже под вечер, часам к пяти, заявляется к нам налоговая проверка, и чтобы вы думали, - выискивают таки какие-то недостатки и недостачи, они же везде пролезут, пронюхают, изобретут, пусть мелочь, а всё равно неприятно. Там мелочь, тут мелочь - в итоге кругленькая сумма набегает, а копейка, как известно, рубль бережет. Вы что думаете? Коли б я не был таким бережливым да изворотливым: сделал бы я карьеру? Вот-вот! Правильно киваете, значит, понимаете. Я в ваших глазах сразу ум увидел. Я вообще проницательный. И штрафов я не люблю. А они мне тут как начали строчить да перечислять нарушения, да так ловко, что прямо цифры перед глазами замелькали, мне даже показалось, что у меня в кошельке купюры стали шевелиться - вот-вот выпрыгнут.
Ну, я, не будь дурак, решил их развести. Дай, думаю, попробую, попытка не пытка.
Прихожу я, значит, в бухгалтерию, где моя Марья Леонидовна с налоговиками сидит, штрафы считает, а она мне докладывает: так, мол, и так, уважаемый Петр Иванович, вот штрафы. Конечно, у нас с ней давно договоренность была о том, что если что пойдет не так, то мы тут сценку-то и разыграем душераздирающую, что я ее вроде увольнять хочу и что-то в этом роде, чтобы на жалость несколько надавить. Русский человек, он, знаете ли, на жалость податлив, будь он хоть налоговик, хоть кто. Это только на киллеров и президентов не действует, а на остальных вполне можно применять, попробуйте при случае.
Так вот. Я тут же свирепею, да причем натурально, о деньгах же дело идет, накрутить себя мне не сложно в такой ситуации, и начинаю устраивать разнос.
- Ах, Марья Леонидовна, - говорю я тихо и эдак вкрадчиво, - вы голубушка куда смотрели, а? Вы здесь, милочка, для чего сидите? Я вам, лапушка, зачем зарплату плачу?
А жещины-то налоговички, дамы в возрасте! Одна такая интеллигентная, с пучочком на голове, в очках квадратненьких с черной каемочкой, синей юбочке ниже колен, плотных колготах, чтобы вен видно не было, наверное, да и туфли без каблучков, как раньше говорили - лодочки. Что вы думаете, я даже такие вещи подмечаю! Так у той сразу в глазах жалость заплескалась. Всполошилась она от моего тона, от затаенной угрозы, начала рукой рукав свой теребить, ниточку из него тянуть. Готова - думаю! Другая покрепче оказалась. Сначала усмешечка презрительная на губах искривилась, типа, заливай нам, дружок, как же, как же, даже ногу на ногу закинула, и руки скрестила. Мимика и жесты - это же всё о многом говорит, даже наука целая есть - физиогномика, да не она одна. Я специально изучал, знаю. Так вот вторая дама, хотя и в возрасте, но явно не промах. Причесочка волосок к волоску, серьги золотые с бриллиантами, маникюр, одежда со вкусом подобрана, сумка и обувь не из дешевых - такую провести посложнее.
Но я так разошелся, что мне уже море по колено. А главбух-то моя, уже слегка отметить успела день рождения-то, так что про наш уговор по поводу сценок для налоговой как-то и позабыла. У нее уж в глазах слезы набухают, щеки кармином окрасились, побагровели и трясутся, как желе.
- Ах, Марья Леонидовна, не ожидал я от вас, не ожидал. Вы что же, хотите фирму подвести? Не получится, дорогая, я все эти штрафы на вас повешу, голубушка. Придется вам на диету сесть и поясок потуже затянуть, потом еще и благодарить будете, да. Оно вам полезно.
- Петр Иванович! - взмолилась Марья Леонидовна, - За что же?
- Как за что, голубушка? Вот за это всё! За штрафы эти. Посудите сами, не из своего же кармана я их платить буду! Вы тут сидите, да еще выпиваете, а у нас нарушения. Это же безобразие. Я человек мирный, но с меня тоже спросят. Учредители. Что я им скажу? Что Марья Леонидовна у нас человек некомпетентный, да еще явно не трезва была, да?
- Я... у меня... а это...
- Да, что я? - повышая голос до громового, с грозными перекатами обертонов, закричал Петр Иванович, теряя вкрадчивую мягкость и интеллигентность и переходя на более простой язык. - Ответишь ты, вот что. Уволю без выходного пособия. Фирму мне тут позоришь. Мало того, что я тебя тут терплю, когда от твоего веса стулья ломаются, так еще и штрафы я платить должен? Какое мне дело до твоих проблем? Это твои проблемы! Будь добра на работе быть собранной и профессиональной и не пить! День рождения у нее!
- Пощадите, Петр Иванович! - грузно бухнулась на колени Марья Леонидовна. - Дома муж-пьяница, вы же знаете. Дочь школу заканчивает в этом году. Я у них кормилица.
- Вооооон! Чтоб духу твоего завтра тут не было! На жалость давить! Не выйдет! Пиши заявление об уходе.
Марья Леонидовна бухнулась в обморок, да так натурально, что по комнате гул прошел. Мне даже показалось, что головой она стукнулась довольно сильно. Молодая стажерка из бухгалтерии (она не в курсе была наших договоренностей) обеспокоено закричала: "Ой, надо врача вызвать, у нее инфаркт!" и убежала звонить в скорую.
- Ну, что же вы так сурово, Петр Иванович? - молвила женщина с пучком. - Нельзя так к людям, надо почеловечнее, подобрее.
- Как же тут почеловечнее? Вы сами очень человечно всё делаете. Вот и гордитесь. Это отчасти и из-за вас тоже.
- Ну, мы можем как-то немного пересмотреть штрафы (правда, Валя?), пойти вам на некоторые уступки задним числом. Вы уж не увольняйте своего главного бухгалтера. - сказала первая женщина, обеспокоено похлопывая Марью Леонидовну по щекам.
Вторая - Валя, с ненавистью глядя на меня, поднесла моей бухгалтерше стакан с водой, смочила ей виски и заставила глотнуть воды.
- Все вы такие! - сквозь зубы процедила она. - Лишь бы выкрутиться. Повесил всё на нее. Испортил человеку день рождения. Уменьшим мы штрафы. Давайте бумаги.
- Так вот, милочка, - обратился Петр Иванович ко мне, - учитесь жить на моем примере, пригодится. Может, еще карьеру хорошую сделаете. Я по вам вижу, что мои слова в душу запали, значит и семя в добрую почву посеяно, взрастет оно в колос, не плевелы же это, да.
- Петр Иванович, а главбух-то играла или по-настоящему испугалась?
- Конечно, по-настоящему, я же тебе сказал, что она забыла про игру, выпила лишнего и забыла. Ей потом даже врачи микроинсульт поставили. Но тут уж она сама виновата, я же предупреждал, что ругать буду!
- Выдержанность, расчет и осторожность - вот главное в жизни, голубушка. А вы по профессии кто будете?
- Эээ, журналист я.
Петр Иванович обиженно сморщился, как ребенок, сильно сопнул носом, укоризненно на меня посмотрел и проговорил:
- Ах, как нехорошо, лапочка! С вашей стороны это было так некультурно. Что обо мне люди подумают? Такая милая с виду девушка - и журналист.
Он недоуменно поворочал плечами, немного помялся, думая, стоит ли просить ничего не публиковать из рассказа, но промолчал. Пересаживаться куда-то в другое кресло было ниже его достоинства, тем более, что надо было просить об этом стюардессу, поэтому он просто закрыл глаза и пробормотал:
- Ну, совершенно нет прохода от этих папарацци!
Ирина Горюнова
Август 2007
| |||||||||||||||