Странные истории
Мечта
Жил да был странный суслик с большими синими глазами. Он очень хотел увидеть море, хотя и не знал, что это, но он бредил морем. И однажды суслик собрался в дальний путь и пошел на его поиски. Долго скитался странный суслик по миру, истрепал свою красивую шелковистую шкурку, так что она висела на нем лохмотьями и от всей красоты у него остались только огромные синие глаза. Но один раз, подойдя к краю скалы, суслик, наконец, увидел море. Оно было огромным, безбрежным и красивым как сама жизнь. И суслик остался на этой скале, чтобы каждый день видеть это море: то ласковое и тихое как поцелуй мамы, то грозное и бушующее как рык льва. Изо дня в день любовался суслик морем и был счастлив.
Но однажды к подножию скалы приплыл прекрасный дельфин. Его кожа серебрилась в лунном свете, и он казался каким-то сказочным, мифическим существом.
- Привет, - сказал дельфин.
- Привет, - ответил суслик.
- Что ты тут делаешь?
- Живу. На море смотрю.
- Хочешь, я покатаю тебя на своей спине по волнам?
- Хочу.
- Прыгай ко мне. Я поймаю. - предложил дельфин.
- Но я разобьюсь... - испугался суслик.
- Ты не разобьешься, я поймаю тебя! - успокоил дельфин.
- Нет. Я боюсь. - покачал головой суслик.
- Жаль. - ответил дельфин и уплыл.
Суслик долго смотрел на море и вздыхал, из его прекрасных глаз катились огромные соленые слезы. И тут суслик понял, что у каждого обязательно должна быть мечта, ведь если тебе больше не о чем мечтать, значит ты уже не живешь... Собрал тогда суслик собрал маленький мешочек со своим нехитрым скарбом, да и ушел обратно, туда, где жил раньше. Когда же у суслика появились дети, он часто рассказывал им про море и дельфина, и в синих глазах маленьких сусликов великой мечтой плескалось синее-пресинее море.
Львиная страсть
Жил да был на свете мудрый и прекрасный лев. Ему было очень скучно, потому что он обладал даром пророчества и знал многое из происходящего на земле. Он видел, как сталкиваются и тонут корабли в море, как ликующие птицы танцуют в воздухе любовный танец, и вдруг внезапно одна из них падает подстреленная безжалостной рукой умелого охотника, а другая кидается на острые скалы грудью, чтобы покончить с безбрежной тоской отчаянья... Многое, очень многое видел мудрый лев, однако сердце его было холодным как камень. Лев убивал животных, чтобы насытить себя и никогда не плакал над своими жертвами, но никогда не убивал он ради развлечения. "Просто так устроена жизнь, - думал лев, - и в этом нет совершенно ничего противоестественного". Однажды он встретил грациозную серну и не убил её, потому что как-то совершенно "не вовремя" посмотрел в её прекрасные влажные полные страха глаза, и влюбился. Серна же дрожала от ужаса.
- Не бойся.
- Почему?
- Я полюбил тебя.
- И ты меня не убьешь меня?
- Нет.
- Никогда?
- Н-никогда. - чуть-чуть запнувшись ответил лев.
Серна посмотрела льву прямо в глаза и поняла, что он говорит правду. Ей льстило то, что такой могучий и сильный зверь отдал ей своё сердце, и она осталась. Лев сочинял ей стихи и его гордый влюбленный рык разносился далеко-далеко, оповещая всех о великой любви, такой странной и неожиданной. По ночам они вместе смотрели на звезды, и серна засыпала, доверчиво положив нежную голову на сильное плечо могучего царя зверей.
Однажды, когда лев был на охоте, серна встретила прекрасного оленя с ветвистыми рогами и влюбилась в него. Олень тоже полюбил молодую грациозную серну. Они ушли вместе.
Когда лев вернулся, то сразу понял, что его обманули. О, этот рык был поистине страшен! Лев рычал так, что содрогались деревья, а окрестные звери тряслись от ужаса в своих ненадежных убежищах.
Прошло время. Лев охотился. Ему очень хотелось есть. Загнав молодую серну, он прыгнул и приблизил свою страшную пасть к её шее, туда, где теплится и бьется под кожей кровь, пульсируя и перетекая упругой жизненной силой. Он посмотрел жертве глаза и увидел свою бывшую возлюбленную.
- Ты сказал, что никогда не убьешь меня, - прошептала в ужасе серна.
- Я солгал, - усмехнулся лев и впился ей в горло зубами. - Я солгал, любимая.
Последний подарок
Старой обезьяне было грустно и одиноко. Она стыдливо прятала свою потертую и облысевшую спину в тени листьев дерева, на котором притулилась, стараясь стать маленькой и незаметной. Она понимала, что зажилась в этом мире, но ничего не могла с этим поделать и влачила своё существование как умела. Молодые обезьяны не считались с ней, предпочитали дразнить и делать какие-то мелкие пакости. Стараясь не доводить молодое поколение до греха, обезьяна пряталась на окраине, в густых и разросшихся листьях вековых деревьев, которые помнила еще ребенком, а это было очень давно. Теперь ей с трудом удавалось добывать себе еду, так как старые руки дрожали и иногда срывались с веток, не удерживая потяжелевшее и обрюзгшее тело, да и покрасневшие подслеповатые глаза подводили всё чаще и чаще. А молодые шалуны, как нарочно, ловили момент, когда обезьяна с трудом добиралась до вожделенного банана или другого плода: они с хохотом срывали его, ловко выделывая кульбиты и мгновенно уносясь прочь. Что ж, молодость бывает жестока.
В животе постоянно ныло. Шел сороковой день засухи, в лесу почти не осталось еды. Многие умерли, кто-то ушел в поисках пищи в другие места. Оставались только пожилые обезьяны, которые не были способны на долгие путешествия, и матери с детьми. Маленьким обезьянкам было тяжелее всего. Глядя на своих мам печальными глазенками и молча перебирая потрескавшимися губами, они, обреченные, словно бы вспоминали вкус еды.
Старой обезьяне повезло. Медленно и тихо перетекая с ветки на ветку, она обнаружила в глубине пальмы большое и сочное манго, которое уже слегка подгнило, но еще держалось на ветке, норовя вот-вот упасть на землю. Под слегка помятой кожицей переливался сладкий, томящий сок. Жадно схватив плод сморщенными худенькими ручками, обезьяна поднесла его ко рту и откусила кусок. Решив растянуть блаженство, обезьяна спустилась на ветку ниже и удобно устроилась на широком разлапистом суке дерева. Предвкушая удовольствие, она посмотрела на плод, а потом настороженно огляделась. На соседней ветке тихо сидела молодая обезьяна с малышом на руках, который жадно и обреченно смотрел на манго. Они не шевелись, не пытались отнять его, они просто смотрели. Старая обезьяна судорожно сглотнула и прижала к себе драгоценный плод. Молодая отвернулась. Малыш не сводил взгляда с потекшего и одурманивающе пахнувшего фрукта: он пах жизнью.
Страх и жадность вскружили голову старой обезьяне, рванулись в её мозг. В желудке заурчало, требуя пищи. Обезьяна попыталась перелезть на другую ветку, чтобы не видеть больше этих детских глаз. В её сердце внезапно созревало решение, которому она противилась всей своей звериной сущностью, мечтающей выжить. Зажмурившись, всё еще не веря себе, старая обезьяна подползла к малышу и протянула ему манго. Маленькие ручонки цепко схватили неожиданный подарок. Обезьяна отвернулась и тихо поползла вниз. Она не видела одной-единственной слезы, скатившейся по щеке матери малыша, не видела и взгляда маленькой обезьянки, которая смотрела ей вслед, смотрела восторженно и благодарно.
Старая обезьяна шла умирать.
Как делаются воргушонки
Жила да была на свете лягушонка. И всё у неё было хорошо: солнышко светило, грело её ласково, дом у неё был, друзья - в общем, чего еще можно пожелать? Лягушонка этого, наверное, не знала, поэтому ничего больше и не желала. А радовалась тому, что у неё есть, песенки пела, когда пелось, прыгала, когда прыгалось.
Жил да был на свете воробьишка. У него тоже всё было хорошо. Ну, настолько, насколько это вообще возможно в его воробьиной жизни. У него тоже были друзья, дом и его тоже ласково грело солнышко, а когда не грело, то, по крайней мере, светило. И он тоже и пел, и прыгал, и радовался, когда было чему.
А потом лягушонка и воробьишка случайно встретились, посмотрели друг на друга, познакомились и разошлись по домам. И стали тосковать, потому что поняли, что хотят быть вместе. Но вроде как лягушонки с воробьишками семей не создают, не было ещё такого в природе. И стали над ними окрестные лесные жители потешаться. Сороки во все стороны сплетни разносят, стрекочут, даже зайцы и те по кустам шепчутся, хихикают, хвостиками от смеха пошевеливают. Друзья и знакомые отговаривают: "Что это, мол, за глупости? Диво дивное, чудо чудное, небывалое, неслыхалое". Долго ли, коротко ли, но решили наши друзья лягушонка и воробьишка не слушать советов добрых друзей и соседей, а пойти искать волшебную страну, такую, где бы их никто не осуждал, и никто над ними не смеялся. Взялись они за руки и ушли. И никому ничего не сказали. Нечего было потешаться. Тут друзьям стыдно стало, да поздненько они спохватились.
А лягушонка с воробьишкой, говорят, с той поры в волшебной стране живут. Домик у них там свой пряничный на берегу кисельного озера и они на шоколадной лодочке по озеру плавают, конфетных рыбок ловят. А еще у них детки появились - воргушонки. Смешные такие, зеленые, с крылышками, а лапки у них в перепоночках. Очень симпатичные. И самое главное, все они очень счастливы. На то она и волшебная страна!
Соловьиный Бог
Однажды гордый сокол пролетал над лесом и услышал дивную песнь соловья, который пел о любви, о любви к недосягаемому и великолепному соколу, в чьих объятиях даже смерть будет прекрасна. Сокол спустился пониже, сел на ветку и стал слушать песню. И так она ему запала в душу, что он решил посмотреть на чудесного певца. Увидев же его, он страшно удивился, потому что "певцом" оказалась маленькая невзрачная птичка: её тоненькое горлышко было напряженно устремлено к небу, именно оттуда лилась эта чарующая песнь любви, торжествующая и прекрасная.
Когда песнь окончилась, сокол подлетел поближе и спросил:
- Ты пел о любви ко мне?
- Да, - ответил соловей.
- Ты такой маленький и невзрачный, я могу растерзать тебя своими мощными когтями и крепким клювом в одно мгновение, но ты поёшь так прекрасно, что моё сердце замирает, правда, я всё равно хочу растерзать тебя и посмотреть, как ты устроен и откуда в тебе этот чудесный дар.
- Растерзай, если тебе угодно, - ответил соловей, - я так люблю тебя, что для меня нет ничего прекраснее смерти в твоих объятиях.
- Нет, - сказал сокол. - Я не буду этого делать, по крайней мере, пока. Я хочу слушать твои песни и наслаждаться твоей любовью. Я хочу, чтобы ты пел мне.
И соловей пел соколу о своей любви, о свободе и счастье полёта, о том, что когда восходит над землей солнце, то первые его лучи касаются края неба и освещают облака, листья деревьев так же, как освещает душу маленького соловья любовь сокола. И сокол полюбил соловья. Неистово и страстно, как могут любить только свободные и гордые птицы. Но потом в гордости своей и необузданности сокол сказал:
- Я люблю тебя, но я хочу создать тебя заново, хочу, чтобы ты смотрел на мир моими глазами, дышал моим дыханием, чтобы весь мир для тебя был - Я.
- Да, мой повелитель, - ответил соловей.
И соловей стал смотреть на мир глазами сокола - отныне даже дыхание его было священным для маленького певца: сокол стал Богом. Вскоре такое обожание пресытило сокола, да и песни соловья стали настолько хвалебны и однообразны, что набивали оскомину. И в один прекрасный день сокол сказал:
- Я улетаю. Ты мне наскучил. Ты стал сер не только снаружи, но и изнутри. Я больше не люблю тебя, - Он взмахнул крыльями и взлетел к небу.
Но тут он внезапно замер, ибо раздалась такая песнь, которой он еще не слышал ни разу. Бедный маленький соловей пел о том, что жизнь жестока и что любимые боги могут искалечить маленькое сердце, которое не способно выдержать муку настолько неистовую, что смерть в когтях любимого была бы большим благом. Сокол устыдился и полетел вниз, но увидел под деревом лишь маленькое бездыханное тельце чудного певца, из которого вместе с любовью ушла и жизнь.
Принц-лягушка или превращения
Жил да был на свете принц-лягушка. Был он очень нежным и романтичным принцем и всё ждал, когда же, наконец, придет к нему принцесса и расколдует своим поцелуем. Принцессы время от времени захаживали, но целоваться не умели, так что принц по-прежнему оставался лягушкой. Со временем это ему страшно надоело, и он начал думать, что сказок с хорошим концом не бывает, так что если уж и сидеть в болоте, то надо бы уж и семьей обзавестись для приличия. А сказки про две половинки - это ведь только сказки для маленьких и глупых головастиков, которым не дает ночью покоя огромная тревожная луна, льющая свой задумчивый свет на болото, меняющая очертания предметов, заставляющая трепетать сердце ожиданием небывалых историй и приключений, загадочных и прекрасных сказок, которые рассказывают им по вечерам бабушки, монотонно стуча спицами и раскачиваясь в кресле-качалке.
А в это время на другом конце света жила-была принцесса, которая, в общем-то, никогда и не думала о том, что в ней есть что-то принцессочное. Так просто, девушка - и всё. Только ей постоянно страшно кого-то не хватало: душа ее маялась и томилась ожиданием чего-то неведомого. Время от времени принцесса целовала разных принцев, но они сразу превращались в лягушек, квакали и упрыгивали в поисках подходящего болота. И принцессе опять становилось грустно.
А потом пришли сны. Принц-лягушка видел в своих снах принцессу, а она - его, и им стало казаться, что они обязательно должны найти друг друга. Но они думали, что всё это только сны... сны - и ничего более. Но сны оказывались единственно желаемой реальностью, а настоящая реальность была слишком облачная и мглистая.
И тогда во сне принцесса пошла к своему принцу-лягушке и поцеловала его. И он стал настоящим принцем. Каким и полагается быть сказочным принцам. И так сильна была любовь принцессы, что, проснувшись, принц обнаружил себя принцем, но... посреди болота с лягушками. Тут он испугался и подумал, что теперь ему надо искать свою принцессу, а этот процесс может растянуться на долгие годы. А еще придется преодолевать и дремучие леса, и высокие горы, и быстрые реки... А может еще сражаться с каким-нибудь страшным чудищем или драконом. "А, ну её, эту принцессу", - подумал принц и превратился обратно в лягушку. "Дома как-то спокойнее, привычнее. Пусть сама идет, если ей так надо. Я лучше как-нибудь тут, на родной кувшинке подожду". Посмотрел он на себя радостно в воду, квакнул, потянулся и сладко заснул.
А принцесса еще долго ждала своего принца, но он так и не появился. Не пересек дремучие леса, высокие горы и быстрые реки и не приехал на белом коне, а женился на соседке-лягушке с неплохим приданым, и появилось у них много маленьких лягушат. Иногда он, правда, выползал ночью на кувшинку, смотрел на звёзды и вздыхал, но от этого его быстренько излечила дражайшая супруга - оплеухами.
А принцесса? А что принцесса? Про это никому неведомо. Исчезла она как-то утром, а куда делась, никто не знает. Может, в лягушку превратилась, а может, принца нашла достойного...
Камасутра для страуса
Жил да был одинокий страус. Гулял он как-то по живописному оазису, который находился в самом центре пустыни Муби и вдруг встретил суслика, вернее сусличиху, или суслицу. Ну, в общем, вы поняли. Встретил он ее и понял, что полюбил её на всю оставшуюся жизнь. Но поскольку страус наш был мужчина не промах, то для начала он решил изучить этикет и камасутру, чтобы не ударить в грязь лицом перед столь любимым объектом своих страстных мечтаний.
С этикетом проблем не возникло: страус очень быстро понял как надо себя вести в присутствии дамы, что говорить и когда снимать шляпу. Правда шляпы у него не было, но он решил быстро исправить неловкость - тут же выписал себе отличный цилиндр из какого-то модного каталога.
С камасутрой было сложнее. Прочитав всю книгу любовных премудростей, страус решил потренироваться и стал пытаться принимать описанные в книге позы. Попытавшись завернуть одну из пяток за ухо, бедный страус шлепнулся носом в песок и больно ударился. Последующие попытки окончились так же плачевно. Тогда страус решил залезть на дерево (не знаю, зачем ему это понадобилось, вроде в камасутре таких поз нет), но поскольку страусам несвойственно лазить по деревьям, даже если это любимые пальмы, то у него опять ничего не получилось. На дерево-то он в итоге залез, но потом спикировал оттуда головой вниз и долго лежал, засунув голову в песок и приходя в себя. Отдышавшись, страус решил поискать что-нибудь попроще и для начала намерился принять позу лотоса - просто для того, чтобы войти в нужное состояние медитации и правильно осмыслить изученный материал. Ноги у страуса гнулись плохо, поэтому заплетал он их долго и мучительно, а когда, наконец, всё-таки заплел, то понял, что расплести их ему не под силу. Тогда страус горько заплакал и стал проклинать свою несчастную любовь к прекрасной сусличихе. Та как раз проходила мимо и, остановившись, долго пыталась понять, чем же это таким интересным занимается этот ненормальный страус. Тот сделал вид, что всё путем, и попросил не мешать ему в его медитации. Суслица прониклась уважением и на цыпочках ушла прочь. Страус продолжал плакать. Так в позе лотоса провел он бессонную ночь, глядя на звёзды: тут ему и открылась истина, он понял, что страусы и камасутра вещи несовместимые, так же как страусы и суслики, а тогда и этикет тоже не нужен. Расплел страус свои онемевшие ноги, сладко растянулся на песке в тени листьев банановой пальмы и заснул.
А когда проснулся, то надел свой новый цилиндр и пошел совершать ежедневный моцион по вечернему оазису. Встретив прекрасную суслицу, страус вежливо приподнял цилиндр, раскланялся и произнес:
- Здравствуйте, дорогая, и до свидания.
Он повернулся к суслице задом и решительно зашагал прочь.
Бабочка и скорпион
Бабочка летала над поляной с чудными яркими цветами, столь похожими на её крылья, наслаждаясь солнцем и счастьем. Когда ей хотелось есть, она присаживалась на облюбованный цветок и пила его нектар, засовывая свой хоботок в самую сердцевину соцветия, дарившего ей эту небесную манну. Она была счастлива.
На старой коряге неподалеку от мака, на который приземлилась в очередной раз бабочка, сидел старый скорпион и задумчиво смотрел на нее.
- Скажи, - спросил он, - чему ты радуешься?
Бабочка удивилась.
- Как - чему? Меня греет ласковое солнышко, цветки раскрывают для меня свои бутоны и дарят мне пищу... с друзьями мне очень весело кружиться в воздухе в озорных танцах. Мне хорошо. Я радуюсь жизни.
- А тебя не пугает, что жизнь твоя скоротечна и что любая пролетающая птица может съесть тебя в любую секунду? Ведь ты так слаба и ничего не можешь с этим поделать.
- Нет, - ответила бабочка. - Если я не могу это изменить, то почему я должна страдать? Мне хорошо, я и радуюсь.
- Но жизнь жестока.
- Нет, жизнь прекрасна!
- У меня есть жало, которым я могу убить быка, человека, оленя. Я могу защитить себя. Я самый сильный и меня все боятся.
- Ты счастлив?
- Что такое счастье? - спросил скорпион и тут же ответил: - Счастье - это сила. Поэтому я счастлив.
- Нет, - воскликнула бабочка. - Счастье - это свобода и радость. Счастье - это любовь.
- Глупости, - ответил скорпион и, сердито пыхтя, залез под корягу.
Бабочка всё летала по поляне да радовалась тому, что дарит ей жизнь. Потом у нее появились детки. Конечно, сначала они были гусеницами, а потом превратились в куколки, недвижно и тихо висевшими на листьях деревьев. А старый скорпион по-прежнему сидел на облюбованной коряге и грел свои старые антрацитовые бока на солнышке. В один из таких дней он и увидел, как его старую знакомую съела какая-то птица.
- Вот тебе и счастье, - сокрушенно пробормотал он. - Я же говорю, счастье - это сила, а значит яд! - и угрожающе приподнял хвост высоко вверх.
И тут он увидел, с листьев деревьев - одна за одной стали вспархивать бабочки, прекрасные словно нежные цветы. Они кружились в воздухе разноцветным листопадом, танцуя и радуясь своему земному существованию. Старому скорпиону стало грустно: на мгновение он тоже захотел стать бабочкой, чтобы точно так же кружиться в этом пестром хороводе, взмывая вверх с потоками ветра или наслаждаясь сладким нектаром душистых цветов. Он даже залез на корягу и приподнял свои клешни вверх, однако потом одумался и сконфуженно уполз вниз, в своё жилище.
- Всё это одни глупости, - упрямо бормотал он. - Яд - вот и всё, что нужно в жизни для счастья.
А бабочки кружились и порхали, образуя разноцветную радугу, перекинувшуюся через всю цветочную поляну, и им совершенно не было дела до старого скорпиона и его силы.
Заячья душа
Жил да был на свете заяц, большой, матерый, с красивыми карими глазами и пушистым хвостом, а еще у него были веснушки. Да-да, не удивляйтесь, самые настоящие веснушки. И это ему очень шло, потому что вид у него был задорный и какой-то весенний, солнечный. Заяц был умный и много чего знал, поэтому к нему часто шли за советом, и звери относились к нему с уважением, даже волки, а это уже вообще исключительный случай. Но так бывает, хотя и очень редко. У зайца была большая семья: жена зайчиха и тринадцать маленьких зайчат, причём все дочки. Наверное, именно поэтому заяц был философом и предпочитал прогуливаться по лесу и меньше бывать дома: от галдежа у него сразу начиналась мигрень, болела спина - попробуйте сами покатать на ней тринадцать дочек-зайчишек, тогда сразу поймёте, почему! Конечно, зайчиха постоянно ворчала из-за отлучек мужа, хотя он - главный добытчик в семье: в подвале всегда был запасец кореньев, морковки, яблок - всего и не перечесть. Но жена есть жена, ей пилить мужа по статусу положено, вот и пилила. А попробовала бы она не попилить - тут бы все соседки-подружки заудивлялись: как же так? Надо же порядок в доме поддерживать! Так что всё шло своим чередом - заяц уходил в лес, а жена ела его поедом.
Как-то раз шел заяц по лесу и вдруг ему навстречу - маленькая грациозная белочка.
- Привет, белочка! - поздоровался заяц.
- Привет, заяц! - улыбнулась белочка.
- Ты такая прекрасная! - восхитился заяц.
- А у тебя очень красивые глаза! - ответила белочка и смутилась.
- Давай гулять по лесу вместе? - предложил заяц.
- Давай. - обрадовалась белочка.
И они стали гулять вместе. Каждый день. Они читали друг другу стихи, бегали наперегонки, бросались шишками. Им было очень хорошо вместе. Белочке очень нравились стихи зайца и его глаза, а тому очень нравилась белочка, и то, что она на него не кричит, а наоборот. Что наоборот, - заяц даже самому себе признаваться не хотел. А белочка была влюблена, но никак не могла сказать об этом зайцу, потому как очень стеснялась и считала, будто в отношениях первым должен делать шаг мужчина. Так прошло лето, наступила осень, а за нею и зима пришла. Стало холодно и зябко. Заяц поменял шкурку и стал белым, чтобы сливаться со снегом, а белочка оставалась все такой же рыжей, ну просто как маленький огонёк. Только вот глаза белочки с каждым днём становились всё грустнее и грустнее - ей было непонятно, как к ней относится заяц: то ли он просто её друг, то ли...
А один раз белочка не пришла. Заяц искал её, искал, но так и не нашёл. Потом его закрутили дела, поиск пищи для семьи, и он забыл про свою маленькую подружку. Когда же пришла весна, и всё расцвело, запестрели поляны бабочками, задурманились ароматными запахами цветов, заяц увидел на поляне озорного солнечного зайчика, так похожего на его маленькую белочку. И зайцу стало грустно, потому что он вдруг понял, что оставаться философом не всегда правильно, иногда надо ощущать себя романтиком и обладать смелостью, смелостью говорить то, что думаешь и быть чуточку счастливее, чем ты есть, смелостью: дарить счастье и тому, кто тебе дорог. А когда заячья душа находится в пятках, а не в сердце - это не жизнь.
Звездный дождь
Вы когда-нибудь видели звёздный дождь? Нет? Вы много потеряли, потому что звёздный дождь - это что-то особенное. Иногда бывают очень урожайные ночи, особенно в августе, когда звёзды сыплются с неба одна за другой, только успевай собирать и складывать их в корзину. Тогда можно загадывать желания и запускать звезды обратно в небо, они взлетают и от загаданных желаний опять "прикрепляются" обратно. Ещё звезды можно дарить любимым, тогда у них начинают сиять глаза, они становятся красивыми, начинают писать стихи и петь песни. Звезды можно класть на ночь под подушку детям и возлюбленным, и тогда они начинают рассказывать удивительные сказки про странные и загадочные миры, про прекрасные и удивительные страны, про многое необычайное, такое, что вам и не снилось. А еще звезды можно использовать как ночники - они дают такой мягкий и нежный свет, что в доме со звездой никогда не случается ничего плохого и никто никогда не ругается, все живут дружно и любят друг друга. Звездами можно украшать платья и делать из них ожерелья, можно плести из них венки или вешать на ёлку, можно добавлять их в вино или в чай по вкусу... много чего еще можно делать со звёздами! Если не верите, приезжайте ко мне в гости, я угощу вас великолепным звездным вином и даже подарю книгу своего собственного сочинения, которая называется "Звёздная кулинария. Секреты мастерства", если вы её еще не читали.
Нет?
Снеговик
Снеговик радовался жизни и жмурился от яркого январского солнышка. Солнышко осветило своими лучами пелеринку снеговика, казалось, на ней сверкают прекрасные ограненные бриллианты, рассыпая дивные сказочные блики.
- Ах, - сказал снеговик, - как я счастлив! Кругом только одна красота. Холод и красота. Как меня любит яркое прекрасное солнышко, если от его лучей я так свечусь и блистаю!
- Карр! - сказала ворона. - Карр! Какой же ты глупый!
- Почему? - удивился снеговик.
- Потому что солнышко к весне станет светить жарче, и ты растаешь.
- Растаю? А что это такое?
- Когда узнаешь, будет уже поздно, - ответила ворона и улетела.
Снеговик подумал, что ворона просто позавидовала ему, ведь общеизвестно, - вороны падки на всё блестящее и сверкающее, а ничего прекраснее себя снеговик еще не видел. С каждым днем он радовался солнышку всё сильнее, а если погода была пасмурная - тосковал и грустил. Он сочинял солнцу серенады и стихи и был счастлив, когда оно освещало его своими лучами.
Но вот наступила весна, и солнышко стало пригревать сильнее. Снеговик почувствовал в груди какое-то странное волнение - что-то тяжело ворочалось в нём и словно бы просилось на волю. Снеговик начал часто вздыхать и сопеть, а из его глаз стали потихоньку капать слезы.
Ворона сидела на ветке напротив снеговика и наблюдала за ним.
- Ты таешь, - констатировала она.
- Таю, - согласился снеговик.
- Для тебя было бы лучше родиться в холодильнике.
- А там есть солнце? - спросил снеговик.
- Конечно, нет, но солнце тебя же и погубит, глупый, - засмеялась ворона.
- Ну и что, - ответил снеговик. - Зато я сверкаю под его лучами, я знаю, что такое любовь: я любил само солнце...
Ворона пожала плечами, слетела вниз и выпила из лужицы воду, которая осталась от снеговика.
Шарманщик
Старый шарманщик каждый день бродил по улицам города вместе со своей шарманкой и маленькой обезьянкой, которая умела вытаскивать бумажки с предсказаниями и строить забавные мордочки. Обезьянка маленькая, уже немолодая, была одета в смешной лиловый костюмчик с золотыми позументами, от времени давно облезший и потерханный, как и сама ее шкурка. Впрочем, обезьянке жилось неплохо. Её довольно часто подкармливали то кусочком банана или яблока, то конфеткой или печеньем, а иногда даже и пирожным. У каждого из партнеров своя работа: шарманщик крутил ручку поскрипывающей шарманки, обезьянка вытаскивала желающим погадать бумажки, а потом свертывала их обратно в рулончики и клала обратно в шляпу. Обезьянка была умной и всегда вытаскивала правильные бумажки. Как ей это удавалось - не знал никто, но она еще ни разу не обманулась с пожеланиями, вынутыми из фокусничьей шляпы: богатому она предсказывала еще больше денег, счастливому - еще больше счастья, грустящему - давала надежду... Но тут, к ним подошла пара: молодой человек с девушкой, - они протянули обезьянке монетку за предсказание. Поглядев им в глаза, обезьянка долго колебалась, а потом отдала обратно монетку и повернулась к паре спиной. Шарманщик разозлился и ударил обезьянку, чего раньше никогда не делал - просто сегодня был неудачный день, ему очень хотелось есть; к тому же он устал, а его старые кости ныли, предвещая перемену погоды.
Обезьянка вскочила и, не глядя, сунула руку в шляпу, а потом быстро подала девушке записку. Та придвинулась к молодому человеку, развернула листок. Посмотрев друг на друга, они рассмеялись, и ушли, положив записку в карман.
На следующее утро грустная девушка с опухшими от слез глазами подошла к обезьянке, склонилась над ней и сказала:
- Ты была права, что не хотела предсказывать нам будущее.
Она кинула в шляпу золотую монету, вчерашнюю записку и ушла. Шарманщик развернул бумажку и прочел: "Вы будете вместе, пока смерть не разлучит вас".
Луковка
Жила-была на свете маленькая луковка. Она была умная и быстро поняла, что в этой жизни надо наращивать на кожу слои, чтобы не ранить свое нежное тельце. Слой за слоем наращивала она свои слои, кутаясь в них как в одежду, и скрывала свою сущность за ними, коричневыми, неприглядными с вида, но ломкими и хрупкими - как оказалось.
Потом пришел человек, снял всю одежку с луковки и заплакал. И луковка тоже заплакала, терпкими, едкими слезами. Ей было так неуютно такой белой и обнаженной, такой беспомощной, ведь ранить ее теперь стало так просто.
А потом ее порубили на луковый суп.
Любовь к людям
Может быть, кто-то однажды увидел, как с неба упала яркая звезда... Кто-то определенно это видел. И эта звезда звалась Любовь к людям. Естественно она была женщиной, Афродитой. Никто из тех, кто встречался с ней, не догадывался о ее происхождении, и знала ли об этом она тоже остается загадкой. Может быть да, а может быть, и нет. Неизвестно.
Любовь ходила по миру и заглядывала людям в глаза, но люди равнодушно отворачивались - им не нужна была любовь. Они знали слова страсть, вожделение, предательство, обман - это простые и понятные слова, а любовь... Да что это такое в конце концов? Сколько можно мотать людям нервы, искушая их сказкой, которой в природе не существует? А? Что вы молчите? Вот-вот, не знаете... И я о том же... А потом ее просто сожгли на костре... Нет, - распяли на кресте... Утопили в реке... Короче, что-то такое с ней сделали нехорошее, после чего ее не стало.
Может быть, это и к лучшему, нечего людям мозги всякой чушью забивать, вот.
Мастер Света
Когда-то давно, в иных мирах и пространствах, Мастер Света вложил своей Ученице в солнечное сплетение белую жемчужину - энергетический шар любви и света к миру. Она с благодарностью приняла этот дар и обещала нести любовь людям. Но шли годы, века, менялись планеты, города, страны и маленькая жемчужина оказалась забыта. Она по-прежнему покоилась в груди девочки-ученицы, но она спала. Девочка не замечала знаки, указывающие ей путь, не понимала их, потому что заблудилась среди времен и миров.
Факиры пытались привлечь ее внимание огненными шарами, море показывало ей жемчужины, спрятанные в раковинах, небо зажигало свои звезды... Но девочка спала, и спала жемчужина...
Но вдруг сквозь сон и туман, к ней пришел Он. Апельсин. Рыжий клубок счастья. Дразнящий, раздражающий, ехидный, невозможный. "Хочешь, - говорит, - я возьму тебя на ручки? И буду улыбать тебя, пока ты не выдохнешь музыку, скрипка моя?"
И девочка проснулась. И проснулась жемчужина в ее груди, ставшая вдруг такой же ослепительно оранжевой, как и всё пространство вокруг.
А Мастер Света довольно улыбнулся и закрыл глаза. Теперь всё было в порядке.
Ада
Она сорвалась с поводка. Маленькая глупая собачка, которой надоело преданно смотреть в глаза хозяйки. Сорвалась и побежала за первой блудливой кошкой, рванувшей от нее в темную подворотню. Кошка разумеется забралась по дереву, перепрыгнула на крышу и исчезла... А она осталась одна в темном и чужом дворе. Сначала ей было любопытно обнюхивать столбы, деревья, качели, клумбы, потом стало скучно, а уже гораздо позже - откровенно страшно и так жалко бедную и несчастную себя, оставшуюся без хозяйки, без той, которой можно преданно смотреть в глаза и вилять хвостом в надежде на косточку и мимолетную ласку. И она заскулила, жалобно, протяжно, одиноко... Услышав же внезапно привычное и властное: "Ада, к ноге!", - по-щенячьи обрадовалась и несмотря на страх наказания, униженно виляя хвостом, поползла обратно... Что поделаешь - любовь...
Почти рождественская история
За обычными, ничем не примечательными занавесками одного из миллиардов московских окон, забравшись с ногами на кресло и обхватив их руками, сидела ОНА и грезила. В своих мыслях она уносилась далеко-далеко, туда, где за тридевять земель в обычном городе N, а вовсе не в приснопамятном тридевятом царстве жил ее возлюбленный. Он был прекрасен как Бог, строен как Аполлон и обладал всеми возможными достоинствами, кроме разве что одного: пронзительного ума и интуиции, хотя, в принципе, был неглуп. Ну, а если уж совсем конкретно, то не понимал он и не видел, как любит его эта девушка. Парень Он был, в общем, неплохой, девушку не обижал, можно даже сказать любил где-то, но вот замуж не звал и звезду с неба не дарил. Но, зато был образован: читал русских классиков и обожал фильмы Феллини.
В тот вечер Он слегка перебрал на очередной вечеринке и посему домой пошел без шапки и, по-моему, даже без куртки: то ли из залихватства, то ли просто - забыл. Ближе к ночи у него началось жуткое похмелье, да еще и простуда подкралась. Немудрено.
Девушка же наша - натура тонкая и чувствительная, ощущала все, что происходило с ее прекрасным принцем, так как обладала даром ясновидения и некоторыми экстрасенсорными способностями, которыми обладают многие влюбленные люди, независимо от какого-либо эзотерического дара.
Вот поэтому Она и сидела в кресле, с грустью думая о том, что она бы с радостью ухаживала за любимым, подавая ему аспирин, отпаивая теплым чаем, меняя компрессы... Но, увы, ехать было далеко, да и не поспеть вовремя: сам раньше поправится. А душа её тосковала. Она задремала в кресле, где-то между явью и сном, в пограничном состоянии, и привиделось ей, что:
Идет она по пустой дороге, зябко кутаясь в старенькую курточку. Ночь, никого нет. Только где-то в стороне недовольно каркают, потревоженные её шагами, сонные вороны, нахохлившиеся, сидящие на голых ветвях обледенелых деревьев. Идет Она в город N, стремится к своему милому, чтобы помочь ему и обогреть своей великой любовью. Влюбленные всегда так наивны... Снег падает ей за шиворот - а Она идет, мороз проникает под дубленку, кусает за щеки - а Она идет, ветер воет - а Она идет.... идет.... идет....
Но вот, наконец, и город N. Вот знакомая улица, дом, подъезд, квартира. Просочившись через дверь на манер привидения (во сне возможно и не такое), Она входит в комнату к любимому. Присев осторожно у его изголовья, девушка ласково кладет ему руку на раскаленный от температуры лоб. Почувствовав прохладу, тот открывает глаза и сонно улыбается ей, а потом засыпает снова, на этот раз спокойным и легким сном. Она сидит и гладит его по волосам.
Пора!
Поцеловав любимого на прощанье, Она отправилась в обратный путь. Как шла обратно? Точно так же, как и туда, и ничего интересного с ней в дороге не произошло.
В общем, долго ли, коротко ли, дошла девушка до своего дома, а тут и утро наступило - просыпаться пора. Она встает с кресла, чувствуя себя разбитой и не выспавшейся, и идет на кухню пить крепкий кофе - пора собираться в институт.
В городе N тоже утро. Он просыпается и никак не может вспомнить, что было вчера. Потом, в недоумении, смотрит на пол - рядом с изголовьем кровати, там, где ночью сидела его возлюбленная, оттаивая от ночной прогулки, видна лужица растаявшего снега.
Игрушка
Жил да был в одном магазине маленький игрушечный поросенок. Он сидел на полочке рядом с собачкой, куклой и пожарной машинкой и с нетерпением ждал, когда его купит какой-нибудь мальчик или девочка, чтобы обрести нового друга. И вот однажды, в магазин пришла тетенька, купила маленького поросенка и принесла его в дом.
Тетенька нарекла поросенка Давидом и стала о нем заботиться, будто он не игрушка, а маленький мальчик, настоящий, живой. Ему читали книжки, водили на экскурсии и в рестораны, показывали мультфильмы, кормили вкусными пирожными. Такая жизнь поросенку понравилась. Тетенька рассказывала ему сказки и различные истории, которые он внимательно слушал. Давид знал, что где-то у тетеньки есть еще дочь, которая почему-то живет далеко-далеко, а не вместе со своей мамой, и эта самая дочь не любит маленького поросенка, потому что очень ревнует свою маму. Но это его не слишком заботило, потому что он вообще не привык волноваться. Набитые мягким поролоном тельце и головка делали все его существо сдобным и безвольным. Поросенку дарили игрушки, посвящали музыку, целовали на ночь в пятачок и укутывали в теплое пушистое одеяльце. И все у него было замечательно.
Дни шли за днями, складываясь в недели, месяцы и года. А потом в один печальный день тетеньки, которую он про себя уже привык звать мамой, не стало. Поросенок сидел на диванчике и смотрел на тетенькину дочь, которая почему-то появилась в их квартире вся заплаканная и несчастная. Давид смотрел на нее пластмассовыми пуговками глаз и молчал - ведь говорить он совсем не умел.
А еще он совсем не умел плакать, радоваться или печалиться, ведь он был игрушкой.
| |||||||||||||||